Димка внимательно прислушался. Он только что вернулся с рыбалки, и ему не терпелось похвастаться своей добычей. В их доме рыба бывала не часто, мясо и того реже, в основном пустые макароны да жидкий суп. А сегодня ему повезло. Почти половина ведра карасей. Пусть не очень крупных, но все же. Сейчас, перед тем, как войти домой, он услышал какой-то звук. Как будто котята пищат, что ли…
— Этого еще не хватало. Откуда они тут?
Он прислушался и решительно двинулся за сарай. Звук как будто оттуда шел. Ведро из рук не выпускал, мало ли что: соседские коты всегда рядом.
За высоким кустом крапивы сидела Машка. Машка — это его младшая сестра. Димке было уже пятнадцать, а Машке всего десять.
Димка с особой нежностью относился к сестренке. Она была совсем не похожа ни на кого из них. Такая вся пушистая, в светлых кудряшках, боязливая, с тихим нежным голоском… А еще Машка училась на одни пятерки, в отличие от него, от Димки. Машка не могла обидеть муху, Машка много мечтала, и иногда вечерами рассказывала Димке, о чем. Парень тихонько улыбался в темноте, и свято верил, что у нее все получится.
— Маша, ты чего здесь?
Сестренка взглянула на него заплаканными глазами, быстро вскочила:
— Ничего… Я… Я просто крапивой обожглась.
Маша хотела проскочить мимо Димы, но он быстро поймал ее за руку.
— Маш, ты что, думаешь, что я поверю? Давай говори, что случилось? Опять папка пьяный пришел?
Маша подняла на брата огромные голубые глаза. Дима видел, как быстро они снова наполняются слезами:
— Дим, только ты маме не говори, ладно? Наши на экскурсию едут… На три дня.
— И?
— Я тоже очень хочу. Только там такая цена, что я даже маме говорить не буду.
Дима нахмурился. Они жили не просто бедно, а, можно сказать — на грани. Если бы не огород да десяток курочек, то вообще непонятно, как выжили бы. Совсем недавно развалился их совхоз, а зарплату перестали платить еще раньше. Отец, который и раньше любил выпить, можно сказать, что не просыхал теперь, а мать… Мать крутилась, как пчела. Все еще работала на ферме, в надежде, что скоро их все-таки куда-нибудь присоединят, носила оттуда молоко под фуфайкой. Вкалывала на грядках у тех, кто не был на мели. В общем, не жизнь, а «сказка». Димка понимал, что матери действительно негде взять денег на дорогую экскурсию, но также он понимал, что тут дело даже не в желании Машки, а в том, как она будет выглядеть со стороны перед своими одноклассниками.
— Ладно, не скажу… Стой, а когда деньги сдавать?
— В понедельник, через неделю.
Дима кивнул. Он понимал, что нужно обязательно что-то придумать. Он же уже почти взрослый.
Они с Машей как раз успели почистить рыбу, как вернулась мать. Села на стул, прямо в одежде.
— Все, теперь и совсем не знаю, что делать. Увозят сегодня последних коровок. И зарплата наша за восемь месяцев, похоже, плакала горькими слезами.
Димка помог матери снять куртку:
— Ничего, проживем. Что-нибудь придумаем, другие же живут как-то.
— Живут, Дима… У кого мужики рукастые, а кого бабы что-то, кроме как за коровами ходить, могут. А я что могу?
— Мам, ну, ты же не всегда была дояркой?
Маша внимательно смотрела на нее. Мать махнула рукой:
— Ой, Машенька, да когда это было-то… Сто лет назад.
— Мама, ну ты же мне юбки перешиваешь, может быть, и другим сможешь. Или ты думаешь, все только новое покупают?
Мать улыбнулась, потрепала Машу по волосам:
— Ну, так себе, не страшно. А как испорчу чужим? Чем отдавать… А вы что́ это делаете?
Дима горда показал начищенную рыбу.
— Ох, помощник ты мой! Маша, начинай жарить, там внизу мучицы немного было, а картошки откопну, вот и ужин.
Мать выскочила на улицу, а Дима посмотрел в окно.
— Опять…
Маша тут же высунулась рядом. Вздохнула. По дорожке к дому шел отец. Походка у него странная, конечно, была. Шаг вперед, два в сторону.
— Снова ругаться будут.
Дима повернулся к сестре:
— А ты не слушай.
Они занялись приготовлением рыбы. Дверь открылась, отец с трудом преодолел порог. Когда-то Семен был видным мужчиной. Высоким, красивым… От девок отбоя не было, катался, как сыр в масле. Аня, мать Димы и Маши, любила его тихо, на расстоянии. Понимала, что у такой простушки, как она, никаких шансов нет. А потом… Потом Семен подрался по пьяни, да кто-то цепью ему по лицу прошелся. Понятное дело, что в таких драках виноватых не ищут, но вот нос на бок свернутым так и остался. Девок всех как ветром сдуло, а рядом вот только Аня и осталась.
Семен никогда не любил Анну. Она об этом знала, но ничего с собой поделать не могла. Любила… Всю жизнь любила, а потом, когда поняла, что не будет Семен другим, что будет пить, будет на нее руку поднимать, решила, что теперь-то куда? Двое деток, столько лет вместе. Да и что такое любовь? А ничего, просто пшик.
— Ну, чего вылупились? Где мать? Чего хозяина не встречает?
Димка молча отвернулся, а Маша кинулась к отцу, знала, что если разбушуется, то ничем его не остановишь.
— Мама в огород пошла, картошки накопать. Пап, давай, я помогу тебе раздеться…
Дима скрипнул зубами. Маша всегда и везде пыталась всех примирить, всех успокоить.
Мать вернулась раньше, чем отец уснул. Он тут же вскочил с дивана:
— А что, пожрать в этом доме не дадут?
Анна устала вздохнула:
— Подожди немного, и обязательно дадут…
На удивление, вечер прошел спокойно. Отец поужинал, начал клевать носом прямо за столом. Дима и мать оттащили его на диван. Анна прошептала:
— Слава богу, теперь до утра…
Маша ушла в их комнату почитать и спать, а Димка уселся собирать снасти на завтрашнюю рыбалку. Мать зажгла настольную лампу и стала что-то строчить на машинке. Димка знал, что она перешивает свои девичьи платья для Машки. Чтобы той было в чем в школу ходить.
— Мам, а ты знаешь, что Машкин класс собирается куда-то на экскурсию?
Анна остановила машинку.
— Знаю, конечно, сынок. Мне сегодня учительница их говорила.
— Мам, и что, наша Маша не сможет поехать?
Анна только вздохнула:
— Где же такие деньги взять, сыночек?
— Мама, надо найти… Я могу рыбу ловить и продавать. Может быть, занять у кого-нибудь. Ты же знаешь, как все потом смотреть будут на Машку.
— Ладно, Тимофеевна просила картошку прополоть, а Сергеевна хлев почистить. Может быть, и наскребем…
Дима улыбнулся.
— Мам, я помогу тебе.
***
Всю неделю Анна и Дима батрачили. По-другому это назвать нельзя было. Маша, как могла, помогала, хоть и не говорили они ей, что для ее поездки стараются. В четверг вечером пересчитали то, что удалось собрать, и Анна сказала:
— Молодцы мы с тобой, Димка… Зови Маку, пусть порадуется.
Маша прыгала до потолка. Кричать особо было нельзя, потому что папу пьяного разбудить можно было, поэтому радовалась девочка шепотом.
— Мамочка! Дима! Вы у меня самые лучшие! Самые!
Аня улыбалась.
— Смотри, дочка, костюм свой нашла, перешила, вроде по-модному получилось.
***
Утром Маша вскочила рано. Выскочила в комнату, чтобы поскорее одеться и отнести деньги учительнице, и увидела мать. Сразу поняла, что что-то случилось. Анна сидела на табурете, опустив руки и смотрела перед собой.
— Мама… Мама, что случилось?
Видимо, голос Маши прозвучал уж очень звонко, потому что в двери тут же показалась взлохмаченная голова Димки.
— Доча… Денег нет. Наверное, папка слышал нас… Мы спать легли, а он…
Маша медленно села на диван.
— Мама, как же так… Он же папа… Неужели…
Она не договорила, опустила лицо в руки и зарыдала. Анна присела рядом, обняла дочь, и не выдержала, тоже расплакалась.
Димка быстро одевался. Нужно что-то делать. Что-то срочное, чтобы спасти ситуацию. Только что?
Он выскочил на улицу. Никого. Да и не удивительно, ведь рань какая на улице. Постоял, вернулся:
— Мам, пошли к Макарихе.
Анна удивленно посмотрела на него:
— Это еще зачем?
— Денег в долг попросим. У нее есть. Ей же наш отец, да и все остальные деньги носят.
— Не даст…
Анна покачала головой, а сама уже накидывала куртку.
Макариха денег дала, но, такого унижения Димка еще никогда не переживал. Казалось бы, эта самая Макариха к нему и не обращалась, только с матерью разговаривала, но стыдно до тошноты было ему.
— И кажный день будешь приходить, полы мне мыть. И белье стирать! И так целый месяц.
Дима не выдержал:
— А не много ли, за такие деньги, целый месяц?
Анна тут же пихнула его в бок, и быстро сказала:
— Не слушайте его, молодой, дурной…
Вышли на улицу, Димка зло сказал:
— Как же в грязи такой жить можно?
Макариху знали все. Сколько Димка себя помнил, к ее дому постоянно набита тропка была. Снабжала она деревенских алкашей вонючим самогоном. Кому за деньги, кому за вещи. Ничем не гнушалась. Сколько раз ее бабы спалить обещали, а все смелого не находилось, потому как внук Макарихи работал участковым, и сам постоянно к бабке за зельем заезжал.
***
Отца не было весь день. Не пришел он и утром. Дима и Анна проводили Машу на школьный автобус и пошли по всем тем местам, где мог бы быть Семен. Но, он, как сквозь землю провалился. Только к вечеру они смогли его найти. Отец лежал возле леса. И лежал, видимо, со вчерашнего дня.
В морге сказали, что отравился, а чем, и так все знали…
Мать после похорон почернела вся. Маша вообще говорить не могла, считала, что это все из-за нее. Если бы не эта ее поездка, то отец бы деньги не украл, и не купил бы заразы у Макарихи. В открытии дела отказали, да и не ждал никто, что кто-то разбираться будет.
Примерно неделю пришлось Димке ждать… Он был терпелив. Только об одном думал — как бы успеть до школы… Если нужно будет ходить на учебу, то он не сможет следить за бабкой. Наконец, всего за три дня до первого дня знаний, все сложилось именно так, как и нужно было Димке.
Макариха с внуком укатила куда-то. Скорее всего в город, за сахаром, а дома точно никого не было. Потому как бабка жила одна. Дима взял приготовленную канистру и пошел, согнувшись в три погибели, к дому Макарихи. За огородом та давно не смотрела, так что скрыться в бурьяне было не сложно. Еще минута, и Димка со всех ног бежал домой, а над деревней поднималось зарево.
К ним пришли под вечер. Внук Макарихи, молодой, лоснящийся мужчина, и еще двое в штатском:
— Ну что, преступник малолетний, собирайся! Теперь твоя жизнь навсегда другой станет.
Участковый больно пнул его в живот.
— Или ты что думал, что тебе все с рук сойдет?
Анна кинулась между ними:
— Что вы себе позволяете?
— Пошла вон! За детьми следить лучше надо! Хотя что с вас взять? Алкаши, они и в Африке алкаши!
Хоть Дима и не сопротивлялся, его скрутили так, как будто он и правда самый страшный преступник. Мать билась в истерике, а Маша стояла, прижав руки к груди и молча смотрела на происходящее. Дима уже из машины крикнул:
— Машка, ты за старшую теперь! За мамой смотри! Помогай ей! Я же не на всю жизнь, встретимся еще!
Дверь захлопнули, и Дима даже не успел понять, ответила что-нибудь Маша или нет…
***
Прошло полгода.
Мать ездила в город. Димку определили в какой-то спец приют для таких, как он, малолетних преступников, а буквально неделю назад он и еще несколько парней сбежали.
Анна продала всех курочек, продала свое обручальное кольцо, вообще все, что было в доме мало мальски ценного. Обивала пороги, но никто ничего не знал. Конечно, их искали, но… Как же неспокойно было Анне! За полгода, что Димка там провел, ей всего один раз и дали с ним увидеться. Сын похудел, из лица исчезло все детское. Вообще, не таким каким-то был, хоть и ее Димкой.
— Мам, ты там за Машкой смотри. Она у нас девочка красивая, умная… Чтобы не сломала себе жизнь, как все мы…
А теперь ее сыночек пропал. И что думать, куда бежать, Анна просто не понимала…
***
Маша проснулась от того, что через щель к ней в комнату пробивался свет. Странно, два ночи уже, почему мама не спит? Она поднялась, вышла и замерла. За столом сидела мать. Перед ней стояла открытая бутылка и стопка. Анна подняла глаза на дочь:
— Мне кажется, я начинаю понимать, почему папка так много пил… Чтобы не видеть и не знать всего этого…
Маша присела рядом с мамой.
— Мама… А как же я?
Анна долго смотрела на дочь, потом махнула рукой, сбивая бутылку со стола. Обхватила Машу двумя руками и завыла в голос…
***
Прошло семь лет…
Анна выглянула в окно и сразу же метнулась к комнате дочери:
— Маша, прячься, опять участковый прется!
Маша в долю секунды взлетела на чердак. В последнее время она даже из дома выйти боялась. Тот самый участковый, который когда-то Димку забрал, почему-то решил, что он, почти сорокалетний мужик, с огромным пузом и потной лысиной, самая лучшая партия для Маши.
Сначала Маша не воспринимала всерьез его ухаживания, а однажды он пришел, когда Анны дома не было. Маша тогда едва вырвалась от него, да и то только потому, что со всей силы огрела его половником по голове. С того самого момента он вообще не давал ей прохода.
В дверь деликатно постучали.
— Да!
— Здравствуйте, Анна Сергеевна, а я вот к вам, поговорить. Вижу, Маши снова дома нет? Ну, это и к лучшему. Она-то девка молодая глупая, а ты все же постарше, значит и поймешь меня быстрее.
— Присаживайтесь, Александр Николаевич. Может быть, чаю?
— Нет, без чая обойдусь. Значит так… Если твоя дочка ломаться и дальше будет, то я вам тут такую жизнь устрою, что плакать будете. Что вы выпендриваетесь? Батька алкаш, помер по-собачьи, сын преступник в бегах… Кто на такую, как она, позарится? А за меня пойдет, значит, хочешь не хочешь, а все уважать будут. Тут без вариантов.
— Да что ты говоришь такое, Александр Николаевич? Она же ребенок совсем. Тебе в дочки годится!
— Это ты ерунду говоришь. И учиться в город пусть не думает. Один звонок и вышвырнут ее из любого училища. Я все сказал, через неделю ответ жду. А если не тот ответ будет, то на себя тогда пеняйте. В том деле про пожар могут ведь еще какие-нибудь обстоятельства вскрыться. Например, что это ты сына заставила дом поджечь, надеялась, что он маленький и не будет ничего тебе за это…
Анна тихо осела на диван. Участковый встал и вышел, громко хлопнув дверью.
—
Автор: Ирина Мер
Загрузка...
